Невроз или « моя возлюбленная тюрьма».

От автора: Опубликовано на сайте автора www.psycall.org

Про лекарства от невроза и внутренний конфликт.

Когда говорят о неврозе или невротических состояниях, то в первую очередь обращают внимание на некий внешний конфликт, вызвавший у невротика стресс и появление симптомов, причиняющих  страдания и осложняющих жизнь не только невротику, но и его близким:  вспышки раздражительности, перевозбуждения, подавленности и уныния, навязчивые действия, мысли, страхи и пр. Невроз может и не проявляться какими-то отклонениями в поведении человека, но при этом он может находить выход на соматическом уровне: обмороки, тики, параличи, головные, сердечные боли, сердцебиения, головокружения, нарушения работы желудочно-кишечного тракта, повышение или понижение давления (врачи называют это вегето-сосудистая дистония), нарушения в сексуальной, детородной сфере и т.д.

 Общее для всех этих симптомов то, что врачи не могут найти никаких повреждений внутренних органов. С  физической точки зрения, человек здоров. По данным статистики среди пациентов поликлиник, такие больные составляют до 40% от общего количества обращающихся за помощью. В 19 веке, до открытия Фрейдом психоанализа, и выделения невроза как отдельного заболевания, отграниченного  с одной стороны от нервных болезней (эпилепсия, болезнь Паркинсона), а с другой стороны от психозов,  таких больных врачи считали симулянтами. Но при неврозе человек испытывает порой жесточайшие страдания.                                                                                                     Никаких лекарств  для лечения невроза у медиков тогда не существовало. Нет таких  лекарств  и сейчас. Тем не менее, как и во времена Фрейда,  невроз пытаются лечить гипнозом, аутотренингом,  хвойными ваннами, электромассажем, различными фармпрепаратами, гомеопатическими средствами, и еще более смешными, бесполезными и экзотическими  методами. Смешно это выглядит, поскольку такое врачевание демонстрирует  игнорирование, либо непонимание природы  невроза, его источников. Конечно, если бы предлагаемые методы  не давали эффекта, то они не находили бы спроса совсем. Эффект  бывает – симптомы могут уйти. Но это происходит не вследствие особенностей перечисленных подходов, а в результате действия  «эффекта плацебо», а также  (в случае лечения больного в клинике) за счет того, что он больше не подвергается стрессу, вызвавшему появление симптоматики. Симптомы ушли- и хорошо! Но беда в том, что при следующей стрессовой для невротика ситуации они вновь возвращаются, бывает в прежнем, а бывает в ином виде. Стрессов избежать невозможно, поскольку стресс у невротика, как и у всех людей,  вызывают  ситуации, связанные с вызовом, который предъявляет человеку жизнь, реальность на пути взросления, зрелости, старости (отрыв от груди, детсад, школа, институт, работа, отношения с противоположным полом, создание семьи, рождение детей, смерть близких  и т.д.). Но, в отличие от нормальных людей, невротик не может принять этого вызова, уклоняется от него,  находит тех, кто защитит его от жизни.

Внешние ситуации, из-за которых невротик «выходит из строя»,  провоцируют дремлющий  внутренний конфликт. Это конфликт между мощным инцестуозным (кровосмесительным) желанием,  и таким же мощным запретом на реализацию этого желания.

Причем, осознание этого  желания тоже находится под запретом внутренней цензуры. Такая вот получается «загогулина»: не просто нельзя чего-то хотеть, а даже и думать нельзя о том, чего хотелось бы.

Поэтому, часто на вопрос «Чего он хотел бы?», невротик ничего вразумительного ответить не может, либо говорит, что он хотел бы как раз это понять: «Что ему хочется?»

Когда-то это  желание возникло в сознании и, натолкнувшись на запрет цензуры, было вытеснено в подсознание, но оттуда оно никуда не ушло, а, напротив, стремится вырваться на «сцену сознания», подобно  пробке, погруженной в воду. Для того, чтобы желание не «всплыло» и оставалось неосознанным   цензура забирает  много энергии (поэтому невротики часто жалуются на переутомление, упадок сил). Однако, что–то, в замаскированном  виде все же прорывается в сознание во снах, когда цензура ослаблена, либо  в виде различных симптомов, в оговорках, ошибочных действиях.

  И всегда за этим  можно найти намеки, как на вытесненное желание, так и на наказание за это желание. Классический пример конца 19 века: женщина, падающая в обморок при виде мужчины, который вызывает у нее недопустимое желание. Этим она обращает  внимание на свое соблазняющее мужчину тело,  а он подхватывает ее, обнимая (запретное удовольствие), но, при этом, она ничего не помнит потом (наказание за удовольствие). Иными словами, симптом - это компромисс между запретным желанием и наказанием за него.

Тайный союз запретных желаний !

 Конфликт этот формируется в раннем возрасте (до 5 лет) ребенка и обусловлен отношениями между ним и его родителями. Взросление и развитие любого ребенка, начиная с первых дней жизни, сопряжено с постепенным отделением от родителей и ростом способности самому заботиться о себе и своих потребностях и желаниях. Роди-

тели, их отношение к ребенку и между собой могут способствовать такому отделению, а могут тормозить, либо совсем приостановить его. Я имею ввиду  эмоциональное развитие и, прежде всего, осознание своих желаний и желаний своих родителей. Если ребенок (да и взрослый тоже) не понимает чего он хочет, он не может развиваться. Ему остается лишь удовлетворять чужие желания, служить чужим целям.

Торможение происходит, если родители используют ребенка для решения своих неразрешенных конфликтов, втягивают его в свои  отношения, заставляя его удовлетворять свои «взрослые» желания.

Например, женщина, разочарованная и несчастливая  в своих супружеских отношениях с мужем, может компенсировать свою неудовлетворенность отношениями с маленьким сыном, соблазняя и привязывая его к себе. Она может укладывать его с собой в постель, вместо мужа (или между собой и мужем), кормить грудью лет до 3-х, тормозя развитие речи ребенка (затыкать ему рот грудью), мыть его в ванне лет до 10 и т.д. Конечно, все это она будет объяснять рациональными причинами, заботой: «он без меня боится спать» «он не хочет расставаться с грудью», « он сам себя не помоет так хорошо, как я его». Но за этими объяснениями спрятано тайное удовольствие от отношений с ребенком (он ласкает ее тело, она – его). Конечно, это удовольствие есть и в нормальных отношениях: разве не похожи взаимные ласки младенца и матери на отношения двух любовников? Но для отношений будущего невротика и его матери характерны чрезмерная стимуляция, перевозбуждение матерью своего сына с одной стороны и ее неудовлетворенность отношениями с мужчиной с другой стороны. Когда такая мама жалуются на гиперактивность первоклассника-сына, может выяснится, к примеру, что она делает с ним уроки, держа его у себя на коленях, либо ложится с ним в постель «почитать сказку на ночь» и т.п. Ребенок пытается справиться с постоянным перевозбуждением, провоцируемым мамой, с помощью гиперактивности. Если мама вернется к мужу и оставит сына в покое, пройдет и гиперактивность.

Что происходит с ребенком, когда его перевозбуждают?

Он оказывается в плену у своих детских желаний, разжигаемых матерью – не расставаться с мамой, быть для нее важнее отца, исключить его из этих отношений.  Это тайный,  инцестуозный (кровосмесительный) и неосознаваемый  союз между матерью и сыном.

Инцестуозные желания возникают у всех детей в этом возрасте, но, если отношения между родителями нормальны, ребенок может высказывать свои инцестуозные желания вслух (мальчик в 3-5 летнем возрасте мечтает жениться на маме, девочка хочет выйти замуж за папу), а родители помогают ему пережить горе и разочарование связанное с несбыточностью этого желания и необходимостью взросления и ухода из семьи на поиски своего счастья за пределами семьи.

      Но для будущего невротика все осложняется тем, что про эти самые желания запрещено говорить а значит и чувствовать их. В то же время, перед ним стоит непосильная задача - осчастливить неудовлетворенную в  своей взрослой жизни мать (а девочке – отца), он слишком мал для этого и сам нуждается не столько в материнском (или отцовском) соблазнении, сколько в твердости и авторитетности позиции отца, как главы семьи. Ему нужна не соблазняющая  его мать (отец), а любящие и удовлетворенные друг другом родители. Лишь когда мальчик поймет, что он не соперник отцу (а девочка - не соперница матери ), тогда он  сможет смириться, разлюбить, оставить ее и пуститься  на поиски другого объекта любви, своей сверстницы.

Отрава и яд невротических отношений в том, что мать ставит сына на место отца (при  попустительстве или бегстве отца из отношений с женой) и перекладывает на него ответственность за свое женское счастье, что приводит уже взрослого невротика к тому, что он всякий раз будет чувствовать себя виноватым, если позволит себе увлечься чем- либо или кем- либо. Он остается влюбленным в мать и хочет ее, но знание об этом от его сознания скрыто.. Даже если ему и удастся создать семью, отношения  с супругой незаладятся,  поскольку сердце его принадлежит  матери. Сексуальные отношения  тоже  в той или иной степени оказываются под запретом, поскольку нагружены виной и страхом наказания за запретное влечение к матери (можно сказать, что свой пенис  мужчина-невротик передает в распоряжение матери), что может приводить  к импотенции. Невротичные женщины, имевшие в детстве подобные взаимнособлазняющие отношения со своими отцами, страдают потом от фригидности, ложного бесплодия и т.п.

О любви не говори…

Понятно, что такие отношения с детьми возникают у родителей, которые сами страдают от невроза, порой, передаваемого, из поколения в поколение. Поэтому, невроз никогда не бывает индивидуальным, он всегда семейный. Невротичные, незрелые родители устанавливают в семье невротичную систему отношений, которая может быть тщательно скрыта от постороннего взгляда (нельзя сор из избы…). Главная тайна невротичной семьи – родители несчастны друг с другом, но об этом нельзя говорить, нельзя об этом знать и ребенку .  «В доме повешенного о веревке не говорят!» (очень ярко такая семья показана в фильме «Маленькая Вера»).

 Невроз в таких отношениях передается ребенку посредством системы скрытых (тайных) запретов и посланий:

- по умолчанию запрещено говорить не только обо всем, что относится к сексуальному, но и обо всем, имеющем отношение к какой-либо воображаемой жизни. Сюда входят семейные секреты, запреты и табу на такие темы как: усыновление, внебрачные братья и сестры, аборты, инцест, попытки суицида, самоубийства, измены, венерические болезни, тюремное заключение кого-либо из близких, да и просто любые внешние события, рискующие нарушить привычный адаптивный стиль семьи и ее обычаи. К примеру, в таких семьях многие дети не могут говорить с родителями о своих болячках, об окружающих событиях, о друзьях и одноклассниках, о появлении месячных и т.п.

- парадоксальные послания ребенку со стороны взрослого.

Например:

- мать говорит своему сыну-подростку: «Здоровый парень – тебе давно пора за девочками бегать!» Если же она обнаруживает, что он увлекся девочкой: «И где ты такую нашел только!»

- отец говорит своей взрослеющей дочери: «Я обеспечу твою самостоятельность!»

За этими высказываниями скрывается два невысказанных посыла:

 «Ты прекрасно знаешь, что хорошо тебе может быть лишь со мной!»,

«Словам верить нельзя!», потому что  внешние  словесные сообщения  ставят ребенка в тупик  и лишают слова своего смысла. Получается: свобода  = рабство, любовь = ненависть и т.п. Здесь самое важное не внешнее, а  внутреннее, невысказанное послание родителя, направленное на закрепление зависимости: «Ты мой раб!». Взрослый пользуется ребенком, его зависимостью от него, как алкоголик спиртным.

- Изъятие имени и образа отца ребенка в голове матери.

Отсутствие мужа, то есть отца ребенка в семье, при этом вовсе необязательно. Он может присутствовать, но его значение для ребенка полностью нивелируется матерью, в пользу придания себе большей значимости и исключительности для ребенка. Это приводит к наиболее серьезным и тяжелым неврозам, поскольку для ребенка нет никого более, кто мог бы освободить его от оккупации матерью. По словам Лакана: «Такая мать для ребенка, подобна разинувшему зубастую пасть крокодилу, и лишь отцовский пенис, вставленный в эту ненасытную пасть может спасти ребенка!»

Все в комплексе (скрытые запреты и бессловесные послания)  вызывают у ребенка чувство «любоненависти» к родителям (по выражению французских психоаналитиков). Он оказывается, таким образом, заключен в «возлюбленную тюрьму»(Серж Леклер),  а внешний мир из этой тюрьмы выглядит пугающим и вызывает ужас своими соблазнами, чертями, во многом, благодаря проекции во внешний мир того, что происходит в семье, но о чем нельзя ни знать, ни говорить.

Вырваться из этих отношений ему без посторонней помощи невозможно. Возможным оказывается лишь воспроизводить этот же стиль уже в своей семье, если  даже ее и удастся  создать. Что касается лечения невроза, то стоит еще раз с благодарностью напомнить о гении и бесстрашии З.Фрейда, бросившего вызов буржуазной и врачебной морали общества 19 века своими открытиями и пониманием природы тайн человеческой психики, посвятившего всю свою жизнь разработке, обоснованию и созданию  метода лечения неврозов – психоанализу.