Стыдное эссе случайного попутчика

От автора: Я планировала написать статью совсем на иную тему, но стыд прорвался в нее и статья зажила своей жизнью. Стыд часто нарушает наши планы, видоизменяет их. Если Вам это близко, то, возможно, эта статья будет Вам интересной.

Есть причины, почему я не люблю маршрутки: меня укачивает, и я с трудом могу стоять в три погибели, если маршрутка набита под завязку. Но иногда поездки приносят мне большое удовольствие.

Если час пик миновал, и обычный транспортный хаос сошел на нет, то мое физическое самочувствие улучшается, и есть время оглядеться. Вокруг множество пассажиров, совершенно случайно сейчас мы делим общую реальность. Совсем не планируя приближаться друг к другу, мы оказались очень близки.

Во-первых, это телесная близость, попадание в личную, а часто и интимную зону. И парадокс как раз в том, что туда проще впустить совершенно незнакомых людей, если мы находимся в толпе. Толпа обезличивает не только окружающих нас людей, мы и сами таем в толпе, переживание своей отдельности становится менее четким. А если нет Я, то нет и вторжения.

Во-вторых, это близость социального контакта. Пересечение взглядами, интерес к собеседнику или, напротив, неожиданно возникшая неприязнь. И именно в этом компоненте и состоит мое особенное удовольствие включенного наблюдателя. С самого детства я глядела на людей и пыталась угадать, как же сложилась их жизнь и как они строят ее сейчас. Будучи взрослой, я не потеряла интерес к своим случайным попутчикам.

От маленьких детей почти всегда веет светом, они ловят мой взгляд, и мы начинаем игру в гляделки. Иногда в нее вовлекается кто-то еще из тех, чей взгляд не погружен глубоко в себя или в телефон. А иногда, она остается незамеченной никем и становится нашей тайной.

Дети постарше и подростки, когда они по одиночке, обычно задумчивы. Их отстраненность делает их единственными в мире переполненной маршрутки. Они же, будучи в компании, полностью преображаются. Кажется, что они пытаются привлечь внимание всех, но меня не оставляет ощущение, что они сами становятся маленькой толпой, и в этот момент их собственное Я также скрыто от посторонних взглядов, как это было и без друзей.

А вот взрослые уже совсем разные. Некоторые глаза излучают лучики света. Такие взгляды я часто замечаю у пожилых людей. Они тоже становятся внимательными наблюдателями. В этот момент я с ними на одной волне, созерцательной. В других глазах зреют планы: в одну секунду они из задумчивых, напряженных превращаются в ликующие. Я фантазирую, что в этот момент решение найдено.

Иногда глаза бывают потухшими, изредка выражая гнев. Но не тот гнев, который направлен на других и все-таки утверждает жизнь. Это и конфликты из-за отдавленной ноги, объемной сумки и расставленных локтей, которые, впрочем, легко переходят на личности. Но и люди из маршрутки выходят заряженные неожиданно долетевшей энергией, на которой и горы можно свернуть. Гнев человека с неживыми глазами направлен на себя, только по взгляду и можно догадаться, что сосуд ненависти близок к переполнению. В ином же голос тихий, а чаще его вовсе не слышно. Лишь тихое осуждение в адрес громкой, пышущей жизнью молодежи.

Я рада, когда маршрутка относительно свободна и есть пространство для наблюдения. Мы оказались вместе совсем случайно, но сейчас мы живем рядом. Может произойти что угодно. В ответ на чье-то плохое самочувствие возникнуть близость, в которой люди проявят свою сплоченность и неравнодушие. Или же, молча терпя хамство водителя в адрес старика или ребенка, каждый будто замирает от стыда. И отстраненность друг от друга намного несоизмерима с близким расстоянием.

Я знаю, что моя роль в этом слепке мира важна. Я могу нарушить эту стену молчания, а могу выбрать не выделяться, не высовываться.  Все как и в жизни. Вряд ли кто-то запомнит, какой именно я была в тот момент. И вряд ли я вновь встречу этих людей. Но я сама всегда с собой, и мое самоуважение зависит от таких вот моих выборов: быть собой или не высовываться.

Совсем не планируя это, я начала писать о стыде. Именно стыд «выключает» из жизни, не дает быть собой, сжимает и постепенно глаза тухнут. Я вижу таких живых мертвецов ежедневно и, мне кажется, что именно стыд сделал их такими. Мне жаль. Но я знаю, что если я справлюсь со своим стыдом и сделаю шаг вперед, иногда краснея и бледнея, кто-то шагнет навстречу. И именно в этот момент наши с ним глаза станут немного более живыми, как и мы сами.

Стыд – наша плата за социальность. Люди, лишенные стыда, являются психопатами, и страдают от одиночества, но люди, переполненные стыдом, умирают уже при жизни. Они просто больше не могут быть собой. Между этими крайностями есть тропинка, по которой рискуют идти люди, признающие свой стыд, а вместе с нем свое несовершенство и свою уязвимость. Но на мой взгляд, именно это дорога жизни.

Я заметен, я открыт, Я - это Я, но я многое ставлю на карту. Получить отвержение, не будучи в маске, очень болезненно. Двигаясь через стыд, я становлюсь открытым для боли. Но одновременно и открытым для любви. Близость двух людей, закрывшихся масками, является фальшивкой. Много отношений, но нет удовлетворения и одиночество нарастает, как снежный ком. В мире, наполненном другими, одиночество становится не с кем разделить.  Страх отвержения приводит к тому, что я даже не приближаюсь, и, тем самым, отвергаю сам.

 Эта статья - она несколько сумбурна. Я подумала, что именно так себя ведут люди, отважившиеся снять почти приросшую маску. Будучи собой, в мире заново придется адаптироваться, уже не опираясь на готовые стандарты и правила, а примеряя их полезность или вред к себе. Но в этом хаосе постепенно возникает упорядоченность, вырастающая из умения слушать себя. И тогда необходимость в маске отпадает окончательно. С осознанием того, что я могу быть разным.